(Рождественская сказка! )
Вы знаете? … на что полный булочник, с усмешкой ответил бы,- знаем-знаем, но ты говори. И хоть эта сказка не о нём, но персонаж уже обрисован, и отсутствовать в нашем дальнейшем повествовании уже не сможет. Так вот,- в каждом городе, даже самом маленьком, обязательно должен быть свой городовой, судья, пожарник, стрелочник, булочник, часовщик и конечно же маленький, пусть даже не вокзал, а полустанок. И пусть этот человек всеми уважаемый или попросту никому не известный, всем необходимый или нет, но он существует. А если его, даже по должности официально-вредного и допекающего нет, то его обязательно изберут. Так как, что положено быть, то должно и соблюдаться, ну а как иначе? Но есть профессии и должности и не выборные, а так – обыкновенные профессии.
Вот и у нас, как впрочем, и всюду, жил, в одном таком же, как и везде маленьком станичном городке – обыкновенный фонарщик. Нет, вы не путайте, не стрелочник, не вагонный, не садовник и даже не санитар или пожарник, а так, просто фонарщик. И каждый вечер он выполнял свою тихую и безобидную работу, правда, бывали такие беспросветные дни, что приходилось её исполнять даже днём,- и на небе загорались звёзды. Иногда звёзды были новые, а иногда старые и тусклые, фонарщиком подсвеченные, загорались по новому и заставляли удивляться взглянувшему на них в небо случайному прохожему, а зазевавшийся или плачущий малыш, увидев их, забывал о том, что было до этого, да о чём были его слёзы и мысли. И у одного, при этом, снимало дрёму, а у иного появлялась радостная и светлая детская улыбка – пробуждённые, где-то на задворках души, в самой глубине сердца. Фонарщик носил ветхую шляпу, прикрывавшую глаза, но не для того, что бы скрыть свой взгляд, а для того, сто бы из затенённой её полями темноты, было видней еле заметные светлячки звёзд, которые необходимо было подсветить или зажечь, для того, что бы нам было, чуть светлей в этих сумерках. Вы не спрашиваете себя, для кого играет музыкант (если вы обратили внимание, то уже давно звучит тихая музыка…), и мерно, изо дня в день - сапожник делает сапоги, что бы вы, открывши дверь, в одно прекрасное, а может хмурое утро, оттолкнулись от, отчего порога и обняли землю шагами. И пошли, лишь одною ведомой вам дорогой, или там, в конце – у иного порога, отряхнувши с них грязь, вошли в новый, а иногда и последний, а может, и нет – дом. И даже потом, когда, снявши их – босяком, уж совсем позабыв о том, какую роль они сыграли, и какими шагами давали ходить – семимильными или так, черепашьими, мы забываем их – полу-изношенные сапоги скороходы, летающие корабли, ставшие ветхими – скатерти самобранки, и тех, кто размеренными движениями вкладывая в них душу, их сотворил. И поёт певец, и постукивает ему в такт сапожник, и столяр вырубает из дерева стол, за которым они потом разопьют сладкое красное вино на троих и совсем забудут про того, кто в это самое время делает свой обход маленького городка и тихонечко и неспешно зажигает звёзды, и когда такую звезду увидит кто из людей, и она глубоко западёт в его сердце, он молча, никому не отчитываясь, - почему?- наденет свою пару обуви, сложит только сам зная,- зачем?-, а может и не зная, в дорожную котомку вещи, и завернёт в скатерть самобранку пока непонятные ему инструменты, да аккуратно завяжет в припоясной мешочек самые нужные и дорогие мечты и воспоминания – отправится в путь, по только ему ведомой дороге… - дороге по этой земле, но в земли иные. И будут освещать, и подсвечивать ему путь, днём и ночью, в ясную погоду и в слякоть – звёзды, зажженные фонарщиком.
А вы, не встречали такого фонарщика на своём пути, вы не смотрели ему в глаза? Давно-давно, на одной окраине города, я встретил его ещё молодого. И вот недавно, когда в то время еще маленькие дети – нянчили своих внуков, я снова встретил его, ни кем не замеченного в толпе. Прошло столько лет, что я мог бы не узнать его в поседевшем старике. Но увы, под ветхой шляпой, из-за ворота плаща, мокрого от прошедшего дождя, смотрели всё те же устремлённые в даль глаза на том же добром, ни чуть не изменившемся лице. Невольно я сам посмотрел в направлении его взгляда, и в небольшом просвете, между тёмных силуэтов домов, в глаза мои ударило небо с мириадами рассыпавшихся по нему звёзд. Когда я оглянулся, фонарщика уже не было, а по лужам шлёпали одинокие редкие прохожие. Ещё недавно я был одним из них, спешащих в повседневной суете, и обгоняющих спины других таких же в многолюдной толпе, снующих изо дня в день по этому городу людей. Да, я и сам был такой же серой толпой для идущих мне на встречу прохожих, спешащих и глядящих на меня через открытые улыбающиеся спины своего лица. Но теперь, оставаясь один и в минуты передышки от мирской повседневной суеты, я снова и снова вспоминаю это звёздное небо. Оно смотрит мне в глаза везденным ослепительным взором, сквозь просвет среди чёрных силуэтов домов, когда вдруг провалились в пропасть все звуки города, и шум толпы, а время замерло, и я услышал эту беззвучную, пронизывающую и волнующую, до глубины души, музыку. Небо вибрировало и плавилось, и ясные звёзды спокойно мерцая, как крылья большой и величавой птицы парили в этом безвременном безмолвии. И тогда я понял, что настало моё время собирать котомку и «усаживать» моих чад на арбу. Всё, что, было, потеряло свой смысл вчера, в день грядущий наполнило смыслом новым, влив в старые формы иное содержание. И сказав себе,- пора!- и вслед за ним услышав, прозвучавшее мне в ответ, беззвучное,- да, присядем на дорожку. – Я распахнул свою дверь и вышел, чтобы не вернуться сюда уже этими шагами, никогда.
А где-то там, на самой окраине города, где начинают надвигаться сумерки – самый обыкновенный фонарщик начинает свой обход, и на небе зажигаются звёзды. Вы знаете, ведь это так просто, можно быть обыкновенным фонарщиком, а можно быть обыкновенным фонарщиком, и при этом зажигать звёзды.
И уже перегородив дорогу моему, спешащему на самое заветное свидание – сыну, не извиняясь, всё тот же фонарщик с потерянным в небе взглядом и в ветхой шляпе, зажигает свой уличный фонарь. И возмущенный сын, удивляясь и всё же заинтересованно, обронит свой взор туда же, где уже навсегда возьмут его в свои объятия звёзды, а одна из них, быть может, даже совсем не близкая покачнувшись, упадёт с небес, и западёт в самое сердце.
Вот собственно и всё, что я хотел вам рассказать в эту рождественскую ночь, и быть может, сказка ещё не началась, а это всего лишь присказка, но что добавить к ней.
И утомленный и критически настроенный читатель мне возразит, что нет такой профессии в наши дни – фонарщик, и кто вернёт ему его драгоценно-потерянное время, но я ему на это ничего не отвечу, а лишь натяну свой капюшон и пройду мимо в темноту сумеречного заснеженного города… увы, дорогой читатель, такой профессии теперь нет, но эта сказка посвящена фонарщикам наших дней.
( «Фонарщик» - 2001г., отредактировано и опубликовано в ночь с 6 на 7 января 2002г.)
© Copyright: Alex Sikorsky, 2002
>>> Свидетельство о публикации №1201070016
- участник сейчас на форуме